В каком состоянии находилось искусство дымковских мастериц в первые десятилетия XX века?
В ранней своей книжке Деньшин пишет об этом еще очень общо: «Теперь ... не так легко найти и собрать глиняные игрушки. Кое-где делают, но очень редко и то на заказ». И добавляет: «Упало совершенно производство глиняных игрушек не так давно, лет 10—15 назад», то есть в самом начале века.
Основной причиной упадка он правильно считает появление гипсовых изделий. В заключение он делает вывод:
«Исчезла из жизни, умерла одна из удивительнейших и очаровательнейших сказок старого народного искусства».
В издании 1926 года Деньшин пишет уже вполне конкретно, что в Дымкове только лишь одна Анна Афанасьевна Мезрина «до сих пор лепит глиняные игрушки и расписывает их».
«Необходимо отметить, — говорил тут же Деньшин, — что с А. А. Мезриной обрывается это искусство, преемников у нее не имеется, дочь хотя и помогает, но работать так, как мать, не может».
А. Бакушинский в книге 1929 года отпел не только игрушку, но и саму Анну Афанасьевну Мезрину, отпел за девять лет до ее смерти:
«Можно опасаться того, что вятская игрушка окончательно стала прошлым, превратилась в музейный предмет. По слухам, умерла А. А. Мезрина, унеся с собой и традиции и превосходное свое мастерство».
И Деньшин и вслед за ним Бакушинский как будто бы совершенно правильно говорили об окончательном вымирании прекрасного искусства дымковских мастериц.
Однако они не учли главного: было уже не то время! Уже подходили годы, когда вопрос о восстановлении древнего промысла глиняной игрушки (как и других художественных промыслов) был поставлен в Советской стране как вопрос государственный. Уже подходили годы, когда дымковской игрушке предстояло воскреснуть и начать во всем блеске новую жизнь.
Да и Анна Афанасьевна Мезрина была жива и прекрасно работала. Правда, жила она, как сама говорила, «при музеях», то есть занята была тем, что лепила и расписывала коллекцию за коллекцией для музеев страны — Государственного Русского музея, Исторического, Музея игрушки и других.
Но только «музейным предметом» ее игрушки отнюдь не были, С выходом книг Деньшина ее адрес стал широко известен и художникам и всем другим любителям народного искусства, и тропа к ее избушке не зарастала. А через артель «Вятская игрушка» изделия Мезриной шли к самому широкому кругу людей. Шли они и на экспорт.
Были и другие мастерицы. Правда, почти все они временно отошли от этого промысла, но все равно сохранили и свои навыки и свой талант, как это вскоре показало будущее,
В Вятке в эти годы был еще один человек, немало сделавший для пропаганды дымковской игрушки.
Это был Михаил Николаевич Шатров, большой знаток кустарного дела, автор вышедшей в 1938 году в Кировском областном издательстве книжки «Кировские кустари».
Шатров был сам мастером на все руки и начинал свой трудовой путь учеником в артели палехских «богомазов», реставрировавших в 1894 году старую церковь вятского Трифонова монастыря. Работал он тогда, как и вся артель, под руководством четырнадцатилетнего Пани Парилова, ставшего в советские годы одним из мастеров палехской художественной миниатюры.
Впоследствии своими знаниями и рабочими навыками Шатров мог заткнуть за пояс и самого сведущего маляра, и квалифицированного столяра, и отличнейшего краснодеревщика.
В описываемое нами время он в служебные часы преподавал ручной труд будущим учителям — студентам Кировского педагогического института. А освободившись от службы, энергично и бескорыстно пытался помочь возрождению тончайших промыслов вятских умельцев.
Деньшин действовал словом и рисунком. Шатров тоже уже носил с собой рукопись о кустарях и использовал каждую возможность продемонстрировать художественные достоинства их изделий. Он приглашал к себе всех, кого мог, — руководящих партийных и советских работников, журналистов, работников промысловой кооперации — и показывал им свою коллекцию. А там были воистину замечательные вещи.
Была там и огромная, искусно выточенная из драгоценного капа чаша, окованная по краю серебряным ободком с надписью на нем: «Из чаши сей пил еще прадед мой .. .» Были часы, которые шли, правильно показывали время, а были сделаны вятским умельцем вплоть до последнего винтика, вплоть до пружинки только из дерева, без единой металлической части.
В заключение Шатров очень любезно, но настойчиво просил посетителей отвернуться, очищал стол и расставлял на нем свою большую коллекцию мезринских игрушек, вылепленную мастерицей по его заказу в очень полном ассортименте. Потом он закрывал коллекцию белой скатертью.
— Теперь можно смотреть! — говорил он. Посетители поворачивались к столу. Одним рывком он сдергивал скатерть, и изумленным глазам (пишу об этом и по личным воспоминаниям) открывалась торжествующая буйная яркость и жизнерадостность дымковских глиняных расписных — потрясающее, незабываемое зрелище!
Когда в г. Горьком (а Вятка тогда входила в состав Горьковского края) было решено созвать конференцию по игрушкам, одним из первых делегатов на эту конференцию была названа Анна Афанасьевна Мезрина.
Горьковская краевая конференция по игрушкам (август 1933 года) имела огромное значение и для Мезриной, и для всех других мастериц, и для всего будущего дымковских глиняных расписных.
В жизни не покидавшая родного Дымкова, не выезжавшая ни-куда, кроме соседней Вятки (куда через реку минут за десять доставлял дымковчан на плоту слабосильный пароходик «Митя»), она была вызвана в г. Горький, избрана в президиум конференции, окружена всеобщим вниманием, расхвалена.
Никогда еще ни одна дымковская мастерица не удостаивалась такой чести. Никогда еще коллекция мезринских игрушек не привлекала так много зрителей, как на выставке в г. Горьком.
А через месяц, 8 сентября 1933 года, Горьковский краевой исполнительный комитет постановил:
«Назначить члену промартели „Вятская игрушка, г-ке Мезриной Анне Афанасьевне, свыше 50 лет проработавшей в кустарном промысле по выработке детской игрушки . . . пожизненную пенсию .. .»
Триумф А. А. Мезриной в г. Горьком, назначение ей пенсии имели свои последствия. В Дымкове на только что открытой фабрике гипсовых изделий был организован цех дымковской игрушки. Здесь принимали глиняную расписную от Анны Афанасьевны, от ее дочерей — Александры Ивановны Мезриной и Ольги Ивановны Коноваловой. Сюда же стали носить свою продукцию и другие мастерицы, которые теперь вернулись к своему искусству. Это были Ели-завета Александровна Кошкина и Елизавета Ивановна Пенкина.
Теперь в статьях их называют «ученицами и последовательницами Мезриной». Но это не верно. Долгие годы они работали самостоятельно, потом отошли от мастерства, а вернулись с тем же неповторимым своим почерком.
Итак, Анна Афанасьевна была уже не одна — плодотворно работала целая плеяда превосходных мастериц.
Правда, было еще много споров о том, нужно ли в наши дни это искусство. Но, выражая преобладающее мнение, основанный и редактируемый Алексеем Максимовичем Горьким журнал «Наши достижения» активно призывал «поддержать это дело и прекратить дикие выходки по адресу непонятной некоторым сказочности ее [дымковской игрушки] форм, пламенной цветистости узоров и архаичности широких юбок . . .».
И как весомый знак общественного признания прозвучало постановление теперь уже Кировского краевого исполнительного комитета о назначении персональных пенсий Е. И. Пенкиной и Е. А. Кошкиной и об увеличении размера персональной пенсии А. А. Мезриной (1935).
Начиная с 1936 года заметки и статьи в газетах и журналах о знаменитых дымковских мастерицах следуют непрерывным, все растущим потоком. Все чаще печатаются их портреты, репродукции с их изделий.
Выставка за выставкой гостеприимно и все шире и шире открывают двери перед дымковскими глиняными расписными, в том числе Международная выставка в Париже (1937) и Международная выставка в Нью-Йорке (1938).
В 1938 году умерла Анна Афанасьевна Мезрина, но, несмотря на эту тяжелую потерю, искусство дымковских мастериц продолжало жить и крепнуть и даже завоевывать новые области своего применения.
В 1939 году дымковские мастерицы впервые попробовали свои силы в архитектурном оформлении. Путеводитель по Всесоюзной сельскохозяйственной выставке сообщал о зале Кировской области:
«Великолепием народного искусства встречает зал посетителя. Красные, зеленые, синие, желтые краски, необычайной красоты и яркости орнаменты на плафоне перекликаются с изображениями, покрывающими пилястры между стендами сверху донизу. Зал прекрасно декоративно оформлен бригадой мастеров вятской игрушки».
Наряду с успехами, были, однако, два очень тревожных обстоятельства. Во-первых, никто не готовил смены: у прославленных дымковских мастериц не было учениц. Во-вторых, их великолепному искусству давно уже было тесно на фабрике гипсовых изделий, где они обитали на положении пасынков.
Но когда был поставлен вопрос о создании промысловой артели из дымковских мастериц, облпромсовет дал пренебрежительный, холодный, дикий ответ:
«В связи с возрастающими культурными запросами населения потребность в таких игрушках сократилась до мизерных размеров ... организацию производства глиняных игрушек в нашей системе не считаем возможной и целесообразной».
К счастью, дымковскую игрушку приняли под свое покровительство кировские художники. Как сразу же сообщил через газету все тот же неутомимый А. И. Деньшин, «кооперативное товарищество „Кировский художник" ... взяло на себя инициативу сохранить и развить производство дымковской народной игрушки».
Очень много сделал тогда, да и делает до сих пор для этого прекрасного искусства скульптор, заслуженный деятель искусств РСФСР Михаил Михайлович Кошкин, много лет бывший бессменным председателем Кировского отделения Союза советских художников.
Теперь художественные достоинства дымковской игрушки стали не только сохраняться, но и умножаться.